Фрагмент 37 (177), ноябрь 1999

     Что же запомнилось и отложилось?

     С северо-запада, кажется, на Русь давили немецкие рыцари и литовцы, а с юго-востока – татары. Только-только появилось огнестрельное оружие, сделав ненужными тяжелые кольчуги. В политике Василий отказался от агрессивности к Орде, стараясь нормализовать отношения с соседями на всех границах. Наш великий князь детство провел заложником у хана Тохтамыша, пока не сбежал. Поэтому очень хорошо знал о чем, с кем и как нужно договариваться в Орде. Таким образом, 1 апреля 1999 года, а именно отсюда я начну свое повествование, мне исполнилось 600 лет. И не надо делать удивленных лиц и задавать каверзных вопросов, например, не встречала ли я Дункана Маклауда? Естественно, не встречала. Так получилось, что у меня была любовь с еще молодым следователем Эндрю Барретом, а 50 лет спустя с его новым помощником Буратино. Кто же мог предугадать столь нелепую встречу – не виноватая я, он сам пришел. Эх, “слова любви вы говорили мне в городе каменном, а город пил коктейли пряные, пил и ждал новостей”. Сообщение по ТВ: “Последние новости из Турции. По последним данным, число погибших от мощного – самого сильного за последние 50 лет – землетрясения в этой стране уже превысило 3 тысячи человек. Около 10 тысяч пострадавших все еще находятся под развалинами зданий. Уцелевшие граждане боятся возвращаться в свои дома, опасаясь новых толчков. В Измите, оказавшемся в эпицентре землетрясения, до сих пор горит нефтеперерабатывающий завод. Пламя грозится перекинуться на разрушенные жилые кварталы города, есть опасность взрыва”.

     Тем временем, 19 августа 1999 года, Ботлихский район Дагестана, в зарослях кустарника притаился секретный дозор федеральных войск. Двое молодых парней в камуфлированном снаряжении ведут визуальное наблюдение за условной границей с Ичкерией. В эфире за час до рассвета с чеченской стороны слышна какая-то восточная музычка.

     - Слышь, Серега, духи веселятся?

     - Не глухой. А в моей деревне сегодня яблочный спас. Матка пирог с яблоками на стол ставит, братухан-старший за холодной водочкой слетает до магазина, и мы ее до дна проигнорируем с томатным соком. Коктейль “Кровавая Мэри” называется.

     - Не дразни мой желудок, Серега. Лучше запроси у наших, что с утра на завтрак, и выехала ли за нами смена?

     Сергей, обвешанный вооружением с ног до головы, нажал кнопку рации:

     - Гном вызывает Колдуна. Гном вызывает Колдуна. Прием.

     - Ответил Колдун.

     - Дорогой, что у нас по распорядку?

     - Трубы, трубы. Как понял, прием? Колеса за вами отправили.

     - Понял тебя, спасибо. До связи.

     - Опять макароны, будь они прокляты! – выругался старший дозора и в тот же момент заметил черную точку, передвигающуюся по мокрому от росы травяному полю. Было очевидно, что точка приближается.

     Старший поднял бинокль и постарался рассмотреть объект в быстро рассеивающейся мгле:

     - К нам гости. Идет человек, идет один.

     - Выходим на связь? – спросил Серега.

     - Подожди. Проведем задержание, а уж потом побакланим с базой, - старший щелкнул предохранителем автомата.

     Я и была тем человеком. Ноги несли меня на встречу судьбе, пересекая административную границу. А началось все с отпуска в Турции, где меня застало чудовищное землетрясение. Воспользовавшись случаем, я исчезла навсегда из прошлой жизни, чтобы вновь появиться в России, но уже под иной фамилией. Обладательница моего прежнего паспорта до сих пор числится без вести пропавшей. За отдельную плату я оказалась в Чечне, помогли мне несколько суровых бородатых мужчин. Отсюда – пешком к административной границе. После задержания пришлось выдержать длительные беседы с компетентными собеседниками и чиновниками миграционной службы. И вот, наконец, скорый поезд несет меня в город на Неве, а в кармане – желанная справка перемещенного лица.

     В Петербург я приезжала уже многократно. Здесь, под видом обыкновенных библиотекарей трудятся сотрудники секретного Нулевого отдела, занимающиеся легализацией и легендированием таких, как я – сверхдолгожителей. Один звонок по телефону в библиотеку, не нуждающуюся в рекламе, и новый паспорт, права, кредитная карточка и ключи от квартиры, выбранной в одном из живописных пригородов СПб, у меня.

Фрагмент 38 (178), ноябрь 1999

     Мой отец был бродячим комическим артистом или скоморохом. Однажды он тяжело заболел и решил умереть. Мне исполнилось тогда уже 12 лет, а в этом возрасте на Руси выдавали замуж, поэтому я считала себя вполне взрослой, и отец пригласил меня на важный разговор. Он попросил плотно закрыть дверь и подойти поближе, чтобы лучше меня рассмотреть. Видимо, настал вечер его жизни, и сумерки в глазах сгущались, несмотря на несколько лампад. Папуля взял мою руку и сообщил о скорой кончине. Я заплакала, но он остановил меня спокойным голосом и сказал, что я ему не родная дочь, он нашел меня в лесу, подвешенной в люльке на кусте над ручьем. Что сталось с моими истинными родителями ему не ведомо. Но он, бродячий артист, пожалел крошку и взял к себе на воспитание.

     - Я умираю просто потому, что устал жить. Хотя за долгие-долгие годы странствий смерть основательно позабыла обо мне, и теперь придется поискать старушку, чтобы она пришла ко мне на свидание.

     Я понятия не имею, сколько прожил отец, вероятно, тогда я думала, что он бредит. Ведь средний возраст на Руси, да и на всей планете в те годы составлял около 30 лет. В тридцатник человек становился глубоким стариком. У него выпадали зубы, редели волосы, кожа покрывалась постоянными морщинами, а организм ощущал себя совершенно изношенным.

     В конце ХХ века средний возраст повысился примерно до 76 лет. То есть из сотни взятых наугад людей свои 40 лет встретят 94 человека, до 50 доберется 91 человек, к шестидесяти годам останется только 82 человека, к 75-ти – 51 человек, до 85-ти дотянут только 11, к 90 годам умрут почти все. Из 15,5 тысяч людей до ста лет доживет только один человек.

     Вернемся в XIV век, когда я маленькой девочкой молча стояла над ложем умирающего отца и внимательно слушала. Его взгляд мутнел, словно был устремлен в прошлое:

     - Если захочешь жить долго, то раскрой это, - он протянул мне нечто похожее на  маленькую бутылочку. – Здесь универсальное лекарство, именуемое панацеей. Его мне дал партнер по представлениям. Запомни, оно лечит сразу все болезни. Глотнешь, и словно погрузишься в туман, если суждено тебе выжить, то отправляйся в Страну Ленивых. Дойдешь, и откроется, дочурка, длинная дорога. А все остальное – и счастье, и несчастье по пути найдешь, что потребуется – поднимешь, что нет – пусть валяется, где было.

     Время не ждет. Несколько лет я усердно расспрашивала всех, кто мне встречался, о Стране Ленивых, но никто не смог дать мне ответа и совета. Когда я вовсе потеряла надежду, то случилось мне оказаться в населенном пункте Парколо, Карбосельского погоста, Ладожского уезда, что в Водьской пятине по Господину Великому Новгороду. Шел 1422 год, когда турки осаждали Царьград. Ехали мы на лошадях лесами Водьской земли, и ночь застала нас в Парколо. У костра я неожиданно вспомнила о последнем напутствии отца и публично задала свой вопрос. Неожиданно мои глаза заметили, как выпала из рук похлебка у пожилого язычника-карела. Я оказалась права, позже и только наедине я наконец-то услышала ответы на терзавшие меня даже во сне вопросы.

  Страна Ленивых лежит где-то в низовьях Северной Двины, у Белого моря. Живут в той стране люди-комики, и поклоняются они истукану Золотой Бабе, которую наши пращуры звали Уморой, а местные жители – Юмалой.

     Говорят, что комики приволокли эту самую Бабу из Рима. Историк Юлий Помпоний Лат в “Комментариях к флоре” писал: “Угры приходили вместе с готами в Рим и участвовали в погроме его Алларихом (410 год). На обратном пути часть их осела в Паннонии (Венгрия) и образовала там могущественное государство, часть – вернулась на родину, к Ледовитому океану и до сих пор имеет какие-то медные статуи, принесенные из Рима, которым поклоняется, как божествам”.

     Римляне называли Золотую Бабу – Юмора. Карел сказал мне, что идол Золотой Бабы есть статуя, представляющая женщину, которая держит ребенка  в утробе, и что там же уже виден следующий ребенок, который говорят ей внук. Карел пытался меня отговорить от путешествия туда, приговаривая, что вблизи от Бабы можно услышать будущее, которое еще не родилось. Будущее, словно на музыкальном инструменте, зарницу играет.

     Вновь в памяти всплыли наставления отца:

     - Придешь в Страну Ленивых и скажи такие им слова: “Я излечила себя от всех болезней”.

     - И чего же ты хочешь от нас? – будет вопрос.

     - Хочу жить вечно, пока все идет нормально.

     “Если рассмеются комики, то дадут тебе Большую Конфету, Чудо-Леденец”, - закончил свое напутствие отец.