4 времени года (228 – 231й фрагменты)
Фрагменты 5 – 8 (228 - 231), февраль 2001
Лето
Я еду по России, которую, как говорят, умом не понять, аршином не измерить. Перед окном вагона мелькают бескрайние российские просторы, переполненные сказочными чудесами, и люди – главное достояние этой земли. Еще Аристотель, а он лучший, говорил: существует некий эталон мироздания, понять его никто не в силах. За эталоном пристально наблюдает Природа и подражает ему, Природе подражает искусство, создаваемое человеком, который не мог бы совершенствоваться, если бы подражание не давало ему в руки ключи от всех сокровищ Вселенной.
А началась наша история с ярко-желтого солнечного дня – 21 июня. В тот знойный денек наше дневное светило трудилось особенно усердно. Опустели душные города. После долгой, холодной и темной зимы пришли, наконец, как подарок, озаренные светом дни и ночи, воспетые Пушкиным. И действительно, лишь полчаса длится ночь в Петербурге. Природа красуется: цветет шиповник алый, василек, ромашка, в полях колосится рожь, чередой идут подберезовики, красноголовики, белые грибы.
Экономическое лето на просторах огромной страны, называемой СССР, выдалось в тот год особенно продуктивным. Бюджет 600 млрд.$, рубль стабилен, но курс его, конечно, слегка завышен 1$ = 0,65 рубля. Народ трудится, отдыхает и, кажется, так будет вечно: дешевые продукты, ежегодные Крым или Кавказ к морю. В стране все национализировано, кроме Церкви. У власти Михаил Горбачев – молодой энергичный руководитель, по темпераменту холерик. Позже “левые” назовут последнего генсека предателем Республики, а “правые” – предвестником Демократии, победителем жары или просто Наш Горби. Михаил Горбачев пришел на высшую должность из курортной элиты и делал свое дело профессионально, были в его работе ошибки? А у кого их не бывает, и на Солнце есть пятна. Но вот наступает август, и Природа повсеместно теряет влагу, в стране действует “Сухой закон”, Борис Моисеев собирает на свои концерты битком забитые стадионы, а к России приближаются могучие холодные циклоны.
Осень
На дворе сентябрь. На Руси этот месяц именовали Хмурень, Вересень, т.е. пора варить пиво.
Но сентябрь не только синий месяц, но и пора сбора последних овощей, картофеля, яблок, даров щедрого леса – брусники, клюквы, последних белых грибов. Народная мудрость гласит: “Кто запаслив, тот и счастлив”, а кто не запаслив, лето красное пропел, то придется с неприкрытым задом зимовать.
За окном экономическая осень, дожди, все течет, инфляция ужасная, беспрерывное обесценивание рубля дает возможность государству вернуть все внутренние долги. Температура экономики падает. Малюсенький островок частной собственности, который состоял только из Церкви (потому-то она и отделена т государства), стремительно расширяется. Клоуны бегут из страны, религиозные проповедники всех мастей наоборот прибывают к нам пачками. Все меньше смеха вокруг. У власти Борис Ельцин, он по темпераменту флегматик, поддерживает приватизацию и свободу слова. “Правые” назовут его нежно – победитель сухости или Гигант Мысли, Отец Русской Демократии, “левые” величают президента инициалами Е.Б.Н. Дедушка пьет сам и другим не мешает.
К ноябрю температура страны достигает столь низких величин, что экономика может остыть уже окончательно. По инерции кто-то предлагает решить все проблемы очередным обвалом рубля, мол, 5-ти кратное обесценивание после 17 августа 1998 уже себя исчерпало, и не мешало бы отшвырнуть российское платежное средство к отметке 60 руб. за 1 у.е. Тем временем активизируются религиозные радикалы, контролировавшие Чечню. Они стремятся расширить свою территорию за счет Дагестана. Дедушка уходит в отставку.
Зима
К нам в гости пожаловал декабрь. Дни короткие, ночи длинные, все вокруг черным-черно. В 100% собственности государства остался практически только один Цирк, и тот убыточен. Экономическая ситуация в стране заморожена, рост курса $ остановлен, но всемогущие монополии продолжают надувать цены.
У власти Владимир Путин – настоящий меланхолик, “правые” приклеят ему ярлык предателя Демократии (и не только за гимн СССР), “левые” – победитель холода, но именно здесь и сейчас рождается новая Республика, год медленно поворачивает к весне.
Курс $ стабилен, но очень занижена котировка рубля, это видно невооруженным взглядом, т.к. экспорт преобладает над импортом. “Правые” называют соотношение 1$ = 28 рублей честным, но нахрена нам такая честность, говорить только правду тоже вредно. Во всех нормальных странах Мира живут при оптимальном курсе, где оптимальность определена балансом экспорта и импорта. Не хотите ли курс 1 руб. = 30$, господа экспортеры? Ведь Центробанк России с огромным трудом удерживает рубль на дне, и стоит его отпустить, он полетит вверх, как пробка из воды.
А скоро наступит февраль. $ стабилен, но цены растут. Так возникает избыточная сырость - “февраль воду подпустит, март подберет”. Полные стадионы собирает на свои концерты Алсу. Дорожают банные услуги, это к весне.
Весна
И жаль зимы старухи,
И проводив ее блинами и вином
Поминки ей творим
А.С. Пушкин
Пробуждение природы. Молниеносные реформы во всех сферах жизни России, повсеместный оптимизм, счастье на улицах, рост населения страны. Курс рубля беспрерывно растет, в страну вагонами везут доллары, спрятанные после “черного” экспорта, чтобы скорее обменять их на рубли. Экспорт убыточен, частные акционеры этого сектора предлагают государству забрать бесплатно их долю в бизнесе, лишь бы более не слышать о текущих убытках, самые расторопные поворачиваются лицом к внутреннему рынку. Крушение многих финансовых империй. Стипендии студентам около 500$, пенсии – от 1000$ в месяц, средняя зарплата по стране 3000 – 5000$. Цены падают, не выгодно создавать большие товарные запасы, что купил вчера, завтра уже за эту цену не продашь.
Весна будет продолжаться до тех пор, пока вновь не наступит лето. Россия вернет за этот период все долги, свои и СССР. Кто же проведет подобные удивительные реформы? Преемник Путина – сангвиник, победитель сырости, республиканец. И впервые о неминуемом приближении весны читателям поведал всегда ваш, свежий “КРАБ”.
Мурад-бей (232 – 235й фрагменты)
Фрагмент 9 (232), март 2001
Светает. Багровый солнечный диск плавно выплывает с востока, поднимаясь над песками, и бросает первый нежный взгляд на город, лежащий у его ног. Каир кажется сказочным, призрачным замком всемогущего волшебника. Лес минаретов возникает из темноты, и они словно потихоньку растут навстречу светилу. Стены города находятся под присмотром янычар, они ожидают часа сбросить засовы с ворот. По узким улочкам к воротам Баб аз-Зувайла движется большой отряд вооруженных всадников. Быстроногие и высокие саисы высоко над головами держат огромные факела, яростно пылающие при беге. Саисы криком оповещают людей на улице построиться, спящих пинают ногами и угощают ударами своих палиц:
- Дорогу светлейшему эмиру Мураду!
Первым за саисами на красивом коне едет светловолосый всадник среднего роста. Это и есть могущественный Мурад-бей. О нем говорят, что Мурад недоверчив и осторожен, щедр и энергичен, смел и жесток, любит музыку и шахматы. Эмир не имеет ни сыновей, ни дочерей, и у него всего две любимые жены – Фатима и Нафиса.
Впереди уже показались ворота Баб аз-Зувайла, на них 15 апреля 1517 года турецкий султан Селим, покоривший Египет, приказал повесить последнего независимого правителя страны пирамид – Туман-бея. С тех пор Египет стал провинцией великой Османской империи.
Сегодня Мурад-бей со своими мамлюками отправляется в Нижний Египет вершить правосудие от имени этой империи. Эмира давно беспокоят вести о деяниях разбойников Раслана и Наджжара, грабивших караваны.
Неожиданно на небольшой площадке, на которую выехали всадники, Мурад-бей заметил толпу горожан, избивающих какого-то человека:
- Салих, узнай, зачем бьют несчастного?
Салих повернул коня к толпе. В воздухе мелькали пятки, кулаки, посохи и булыжники. Несчастный испустил тонкий протяжный стон.
- Подыхает! – крикнул кто-то.
Озверевшие люди удвоили свои усилия в молотьбе, словно старались успеть нанести последний удар по еще живому телу.
Фрагмент 10 (233), март 2001
- Салам, мусульмане, - воскликнул всадник.
- Салам, достопочтенный Салих Ага, - ответили несколько голосов.
Избиение прекратилось. Тем временем Мурад сгорал от недовольства, он не любил, когда его заставляют ждать. Салих направил коня обратно к патрону:
- Мерзкий бродяга отобрал у бездомных собак хлеб, моченый в вине. Недавно мимо на своем осле проезжал шейх Дардир – светило науки, он пожалел голодных псов, которые поедают падаль на улицах и очищают город, угостив их хлебом со своего стола. Я сказал горожанам, чтобы продолжали избиение, по-моему, это неслыханное кощунство.
- Прикажи трогаться дальше, - задумчиво произнес Мурад.
Мамлюки выстроили своих коней в два ряда. Саисы вновь подняли вверх факела и бросились бегом вниз по улице. Огоньки отряда удалялись, пока совсем не исчезли за поворотом.
Над Каиром светало. Лучи играли на острых иглах-минаретах и позолотили купола мечетей. С усилением света враждебность жителей квартала к вору-неудачнику уменьшилась. С минаретов раздалось разноголосое, унылое причитание муэдзинов, призывавших мусульман на молитву. Толпа, истязавшая бездыханное тело, быстро рассеялась. Неизвестный остался лежать на дороге, его лицо, заплывшее от побоев, не передавало никаких эмоций. Кровь склеила короткие волосы на его голове, образовав серую от дорожной пыли корку. Глаза, зеркало души, то открывались, то закрывались, и в них читалось полное безразличие к происходящему. Мимо спешили прохожие и среди них молодой человек в белом халате, державший руки на груди и что-то бормотавший себе под нос. Юноша так ушел в себя, что не заметил, как наступил пострадавшему на руку. Лежащий на дороге вскрикнул.
- О, Аллах! – испугался виновник происшествия, отскочив в сторону, но, разглядев беспомощное существо под ногами, облегченно вздохнул. – Тебе плохо?
- Меня зовут Али, - был ответ.
“Он видимо сошел с ума, - подумал Ахмад, а именно так звали юношу, - Коран учит быть внимательным к тем, кто в беде, мне никогда не стать таким честным и благородным, как мой учитель Дардир, но я попробую бедняге помочь”.
Фрагмент 11 (234), март 2001
Ахмад остановил двух жителей квартала и попросил донести несчастного до мечети ал-Азхар. Люди, знавшие учеников шейха Дардира, с радостью взялись исполнить поручение, ведь шейх пользовался огромной популярностью в народе за свою щедрость и доброту. Правда, щедрость временами носила относительный характер. Дардир мог, например, швырнуть толпе нищих горсть сухарей, а по городу ползли слухи, будто достопочтенный старец раскидал на площади все свое состояние, до последнего серебряного пара. Нищие религиозные фанатики толпами бродили за ослом шейха, которого водил по улицам один из его учеников. Не для кого не секрет, что Дардир слеп. Богослов – это профессиональный мудрец, то есть быть умным – его работа. Любому богослову хочется, чтобы его могила стала местом паломничества, те же чувства не чужды шейху Дардиру и заставляли мудреца заигрывать с народом. Постепенно малюсенький седой старец стал обладателем огромного авторитета в мусульманском университете ал-Азхар. Поэтому никто не удивился, когда узнал, что Дардир был выбран кадием, то есть верховным судьей Египта.
Ахмад ас-Сафи, выходец из Магриба, учился и жил в великолепной мечети ал-Азхар, туда он и попросил перенести пострадавшего. Первое, что встречает посетителя университета, это его огромные резные двери. Ворота выполнены, словно узорчатая решетка, и когда человек прикасается к ней рукой и видит происходящее во дворе мечети, то понимает, что за порогом сего священного здания существует особый и обязательно загадочный мир.
У мечети квадратный двор с галереями, в тени которых постигаются тайны и ведутся занятия. Ахмад внес пострадавшего в учебное заведение, аккуратно посадил его, прислонив к одной из колонн, и отправился в сторону своего учителя. Человек, назвавший себя Али, с трудом приоткрыл веки. Увиденное вокруг поразило его. На коврах под навесом сидела группа старцев, они согнулись над большими книгами и читали. Никто из старцев не переворачивал страниц, спешить некуда, священные труды изучаются годами. Дардир декламировал цитаты из Корана, а ученики прилежно повторяли. Седая борода кади закрывала практически весь разворот книги, но все знали: великий Дардир читает Коран наизусть. Когда в занятии наступил перерыв, Ахмад обратился к шейху: - Учитель, я опоздал на урок и понесу строгое наказание. Поручение, с которым вы меня послали, выполнено. Меня задержало не оно, а умирающий человек на улице. Я принес его к вам, помогите ему.
- Я не сержусь на тебя, Ахмад. Мои глаза ничего не видят, но Аллах видит все, он вечен и справедлив. На улицах Каира тысячи умирающих, голодных людей, пойми, я не могу сделать всех счастливыми. А, помогая избранным, мы вселяем злобу в сердца остальных несчастных, а перед всевышним все равны.
- О, учитель, - прошептал Ахмад, восхищенный мудростью.
- Я люблю тебя, как сына и постараюсь для этого бедняги, но дай мне слово не поступать подобным образом впредь.
- Даю слово.
Фрагмент 12 (235), март 2001
Шейха под руки вывели из мечети и усадили на осла. Народ у мечети зашумел, приветствую кади. Осел также радостно запел, заметив своего господина. Старенькое животное долгое время носило священную ношу и привыкло к повышенному вниманию к своей персоне.
Ахмад бережно взял за уздечку радостного ослика и по просьбе шейха направился к мечети султана Калауна. Фэны святого старца осторожно несли следом тело Али.
- В мечети есть госпиталь для бедноты, - объяснил Дардир, больному главное залечить травмы тела и души.
Вскоре показалась мечеть Калауна, или Маристан, сооружение фундаментальное и очень красивое. Пока Ахмад осматривал величественные своды Маристана, кади вел переговоры с неким Хусейном, принимавшим больных.
- Пора трогаться, Ахмад. Не беспокойся, Хусейн милейший человек, он все устроит, - объявил Дардир.
При этих словах Хусейн широко улыбнулся, обнажив ряд желтых зубов. Санитар носил шаровары, перепоясанные веревкой, и был по пояс голый. Вежливо поклонившись, он стал прощаться, согнул руку, при этом у него вздулась мышца размером с небольшой арбуз. Новый знакомый шейха больше походил на янычара, изнуряющего себя тренировками, чем на брата милосердия. Хусейн легко приподнял Али и понес к воротам.
Дардир на осле, а Ахмад пешком, вместе отправились в обратный путь. Ученик казался счастливым, впервые он по-настоящему помог человеку в беде и заодно убедился в привязанности ученого старца к собственной особе.