Фрагмент 39 (88), октябрь 1997

     Природа ничего не делает напрасно. Говорят, учение Аристотеля о четырех стихиях-качествах заложило теоретический фундамент алхимии. Св. Доминик (1170 – 1221 гг.), рожденный в Кастилии, основал Доминиканский орден и братство “венков из роз”. В 1223 году к доминиканцам примкнул граф Альберт фон Больштед, он же Альберт Великий, наставляемый поначалу личным учеником и последователем Доминика – Иорданом. В 1245 году к Альберту прислали Фому Аквинского, который в свой черед стал любимым учеником Альберта. Труды Альберта Великого и Фомы Аквинского являются уникальными свидетельствами человеческого разума, славой алхимии и красотой всемирной философии. Эти люди называли друг друга докторами, так Альберт Великий являлся Доктором Универсалисом, а Фома Аквинский – Доктором Ангеликусом.

     Альберт Великий, увенчанный венком из роз, писал в своем “Апокалипсисе алхимии”:

     “В этом месте моей книги я могу достоверно сказать, что вполне научил тебя собирать цветы, источающие благоухание, приносящие здравие и красоту – венчающие славу мира. Я привел вас в сады Парадиза. Срывайте цветы, выращенные в райском саду! Плетите из них венки! Венчайте ими чело ваше. Возликуйте и возрадуйтесь ликованием и радостью божьего мира. Я открыл перед вами, о, дети мои, сокрытые смыслы. Пришла пора помочь вам сподобиться великих тайн нашего искусства, столь надолго сокрытых от взоров ваших, - вывести вас к свету. Я научил вас, как собирать истинные цветы, доподлинные сущности тех субстанций, с коими вы имеете дело. Нынче же я выучу вас взращивать их, изобильно плодоносить. Но один из тех плодов вдруг окажется последним и венчальным из всех – плодом плодов, навечно, навсегда”.

     Квинтэссенция, или пятый элемент, пронизывает все 4 стихии, она безмерна, неощутима, сближена с Ничто, но с этого Ничто все начинается, а квинтэссенция венчает алхимическую пирамиду. Прочитав побольше об алхимии, мы узнаем: управляя жизнью в целом, природа не может заботиться о каждом существе в отдельности, в том ей помогают ее слуги – алхимики. Они, выведывая способы творения, зажигают, как лампочки, новые Солнца. Для алхимика существует как цель лишь один металл – золото, степени несовершенства остальных металлов – лишь различные ступени роста к золоту.

     В эпоху Возрождения алхимики грезили о том, чтобы все металлы возвысить до золота, а всех людей до Львов. Ибо золото почиталось благороднейшим среди всех прочих металлов, а свойства Льва – наилучшими среди зверей. Постепенно, однако, стало ясно, что не только Солнце, но и другие планеты имеют первостепенное значение.

     Сказано же в книге “Я чудак на букву М”: Рога на Западе, а Гребень против. Так где же Гребень? Гребень любит философию и восток, он вылез погреться из воды на воздух. И это хорошо. Нет в мире бесполезных существ и бесполезных веществ.

Фрагмент 40 (89), октябрь 1997

     В Шувалово-Озерках дождливая осень. На подоконнике неподвижно лежит рыжий кот, он прищурил глаза, а по окну барабанят капельки воды. Кот равнодушен, он наблюдает за дрейфующим по луже окурком, он думает:

     Вижу ворону, она птица-великан, от каркуши шарахаются воздушные воробьи, даже свои петушиные турниры прекращают. А вот синица, синяя птица, она земляниста и предпочитает осень. А тут голубь, голубчик, он водянист. Нет, правда. В него словно как в грелку воды налили. Голубок ходит и булькает буль-буль. А у меня лапы мерзнут у окна, зато хвост не отвалился, и зовут меня Васька. А вот наша чудная семья: папа, мама и дитя.

     Папа у нас на спокойствии, это понятно, он добытчик, наш премьер-министр. Настоящий мужичок, только уши у него маленькие и хвоста не хватает. Мама постоянно на папулю шипит:

     - Где деньги? Где зарплата?

     - Кто в доме хозяин, я или кошка? – недоволен папа.

     Папулю жалко. Переработается, и останутся от него одни рожки да ножки. Мама у нас законодатель семьи, она постоянно ловко придумывает, куда денежки потратить. Папа их еще не заработал, а мама уже знает, куда эти бабасики уйдут. С самого утра мама занимает место у зеркала и машет расческой. Вжик-вжик, берегись мужик.

     “Расфуфыривается, курочка облезлая” – думает папа. “Все мужики козлики” – вздыхает себе под нос мама. А какая семья без сына и дочки, у которых полно голубых и розовых игрушек? Малыши меня тискают и не докладывают мяса. Взрослые уверены, что дети  треплют им нервы, они стали непослушными, орут, носятся, шалят. Словом, лекарство против морщин готово. Когда папаши и мамаши выходят, как говорится у нас -  у котов, пропердеться, то карапузы встают между ними и берут родителей за руки, а взрослые хмуро бурчат:

     - Если бы не дети, давно бы развелись.

     Ах, друзья. Малыши у нас оказывается как сцепление нашего семейного автомобиля, тогда папа – тормоз, мама – газ, а деда сел на унитаз. Лысая, как после пожара, дедина голова напоминает мне головку рычага, коим переключаются передачи. Дедуля у нас самый старенький и опытный, он президент нашего государства на дому. Мы едем, едем, едем в далекие края… Это только в песне все легко и просто. Наш же семейный автомобиль не способен сам собой передвигаться. По этой пустяковой причине необходим ему посредник – шофер, осуществляющий управление. Эх, сам бы сел за руль. И тогда: ля-ля-ля-ля, в пути шофер-дальнобойщик, нету рыбки золотой, космические карты заправлены в планшеты. Кайфово. Да только кто мне, усатому-полосатому, в ГАИ права выдаст?

     Люди, позаботьтесь о себе самостоятельно, мы, коты, за вас работать не сможем. Наш дедуля живет терпением , мама – любовью, папа – верой , а детишки – надеждой, что когда-нибудь они подрастут и станут большими, чтобы есть сколько угодно мороженого. Странный он, этот мир людей. Может быть, когда дяденьки и тетеньки теряют веру, то они просто сбрасывают свои возможности на нейтралку, обретая веру – включают скоростной режим, когда им не терпится, они просто отпускают педаль собственного тормоза, а любовью добавляют себе разгон? Ладно, пока. Пойду прошвырнусь, вкусно рыбкой пахнет, и слышу с кухни голос мамы:

     - Где тебя носит, солнце мое?